当机立断的事，俄文

1 Андриенко В.Г. Дело «Решительного» Утром 28 июля 1904 г. русская Тихоокеанская эскадра вышла из осажденного Порт- Артура, направляясь во Владивосток. В тот же день вечером в китайский порт Чифу (ныне Яньтай) с донесением об этом факте был отправлен миноносец «Решительный» под командованием лейтенанта М.С.Рощаковского. Рано утром 29-го числа миноносец пришел на рейд Чифу. Доставленные депеши через российского вице-консула отправили телеграфом в Мукден наместнику на Дальнем Востоке. К вечеру миноносец разоружился и спустил военный флаг. Казалось бы, что для русских моряков война закончилась, однако последовавшие события создали это самое «Дело «Решительного», до сегодняшнего дня остающееся неким скандальным казусом в трагической истории Русско-японской войны 1904-1905 гг. 31 августа Рощаковский телеграфировал в адрес императора: «Всеподданнейше доношу: 29 июля… разоружился и спустил военный флаг. Все формальности были выполнены. В ночь на 30, находясь внутри порта, подвергся разбойническому нападению японцев, подошедших в составе 2-х эскадренных миноносцев (так в тексте, - В. А.) и одного крейсера, и приславших десант с офицером, как бы для переговоров. Не имея оружия для сопротивления, приказал приготовить миноносец "Решительный" к взрыву. Когда японцы начали поднимать свой флаг, я оскорбил офицера ударом по лицу и, сбросив его в воду, приказал команде выбрасывать неприятеля. Наше сопротивление не могло быть действительным, и японцы завладели миноносцем. Взрывы носового патронного погреба и в машинном отделении произошли; миноносец "Решительный" не затонул, но сильно погруженный носом был выведен из порта японцами. Надеюсь, что они не доведут его до своего порта. Команда и офицеры спасены, кроме минера Воловича и кочегара Звирбулиса. Ранено 4, не опасно. Мичман Петров, сопротивляясь подниманию японского флага, получил тяжелый удар прикладом в грудь, вызвавший внутреннее кровоизлияние. Я ранен в правое бедро, пуля еще не извлечена….» [1]. Расследованием случившегося по приказу наместника на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева занимался лейтенант Никитин 2-й. Тот самый Дмитрий Владимирович Никитин, который, спустя много лет, под псевдонимом Фокагитов написал рассказ об этом эпизоде войны, причем весьма вольно обошелся с фактами. Последнее, впрочем, не удивительно, так как он писал по памяти и в преклонном возрасте. А тогда в Чифу он состоял, «в положении «инкогнито», в российском консульстве для работы по установлению связи с Порт-Артуром. Расследование лейтенант провел быстро и обстоятельно, не только рассмотрев рапорты командира и офицеров миноносца (лейтенанты М.С.Рощаковский, В.В.Каневский, мичман С.М.Петров и младший инженер-механик П.А.Кисляков), вице- консула в Чифу (П.Г.Тидеман), но и снял показания со всех 45 нижних чинов «Решительного» [2]. Рапорт в Морской штаб Наместника с расследованием подписан Никитиным в Чифу 21 августа [3]. Заключение по всему делу подготовил военный юрист Полевого штаба Наместника на Дальнем Востоке (Морское управление) полковник Дон. Все эти документы хранятся в Российском государственном архиве военно-морского флота (РГАВМФ). Более того, рапорты офицеров, консула Тидемана и заключение полковника Дона были опубликованы [4]. Морское начальство не усмотрело в действиях своих моряков каких-либо прегрешений. Напротив, они были награждены, а вернувшегося в столицу М.С.Рощаковского Николай II даже пригласил на чай во дворец… Однако, даже в периодической печати 1904 г. «инцидент» в Чифу оценивался неоднозначно. «…И своим ударом по лицу японского офицера лейтенант Рощаковский сорвал последний клок личины со всего японского народа…», писалось в корреспонденции в 1-м томе «Летописи войны с Японией» [5]. Зато в одной из статей, опубликованных в скандально известном сборнике Н.М.Португалова, В.А.Алексеев (Брут) трактовал захват 2 «Решительного» японцами как «похожий на расправу грубого мужика над рыхлой бабой» [6]. Совсем недавно пользователи Интернета вдруг заспорили по поводу захвата «Решительного» и действий лейтенанта Рощаковского, ссылаясь на рассказ Никитина- Фокагитова и воспоминания Разгона, оказавшегося в конце 30-х гг. в одной тюремной камере с Рощаковским [7]. Ознакомившись с архивными документами и публикациями о пребывании «Решительного» в Чифу, можно ответить на большинство вопросов, возникших по поводу этой истории. В общем виде такая работа является темой большого труда. В данном сообщении есть возможность лишь конспективно коснуться некоторых вопросов. В частности: была ли у российского командования необходимость жертвовать миноносцем; насколько обоснован был захват «Решительного» японцами в Чифу; правильно ли действовал командира миноносца, и кто же конкретно взорвал «Решительный». Следует отметить, что до настоящего времени японские историки по-прежнему пишут о событиях русско-японской войны формально, оставляя описание (и объяснение) очень многих фактов для «внутреннего пользования». Подоплека действий японской стороны в Чифу не исключение, поэтому приходится пользоваться главным образом русскими материалами. Суть посылки «Решительного»— доставка в нейтральный порт сообщения о выходе эскадры в море. В те времена ни один российский адмирал (в том числе и контр-адмирал В.К.Витгефт) не смог бы поступить иначе, так как выполнял прямое указание императора… Достаточно вспомнить, что 28 июля флагманский броненосец «Цесаревич» выходил из Порт-Артура с сигналом «Флот извещается, что ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР повелел идти во Владивосток». Были и другие мнения. Например, М.В.Бубнов (тогда капитан 2 ранга, возглавлявший в Порт-Артуре Квантунский флотский экипаж и в последних совещаниях у командующего не участвовавший) писал: «…узнал, что накануне вечером был послан в Чифу с депешей о выходе эскадры в море миноносец «Решительный». Я только руками развел, к чему было так торопиться; не лучше ли было выждать результатов выхода эскадры и только тогда послать миноносец, хотя бы и через сутки. От командира порта я узнал, что посылкой миноносца распорядился сам адмирал Витгефт» [8]. В ходе работы Следственной комиссии по выявлению обстоятельств боя 28 июля 1904 г. («Бой в Желтом море») «всплыл» и вопрос о целесообразности посылки миноносца в Чифу с депешами. Об этом упомянул в своих показаниях бывший начальник штаба эскадры контр-адмирал Н.А.Матусевич: «В одной из последних телеграмм (не помню именно какой) Наместник предписывал, о дне выхода эскадры немедленно донести, дабы согласовать действия наших сил и этим оказать содействие эскадре крейсерским отрядом, тогда же были получены секретные позывные на отряде крейсеров. Но так как покойный Адмирал Витгефт своевременно не исполнил это требование, то ни на какое содействие крейсерского отряда на эскадре не рассчитывали… Как известно, миноносец «Решительный» был оставлен в распоряжении Командира Порта и должен был идти с телеграммами в Чифу, в ночь после выхода эскадры, т.е. Наместник извещался не заблаговременно, а спустя почти 20 часов. Вместе с этой телеграммой, как я впоследствии узнал, разбирая дела, была послана телеграмма Государю Императору, которая совершенно ясно характеризует настроение и взгляд Командующего эскадрой…» [4, 9]. Почти теми же словами описали морские историки данную ситуацию, рассказывая о последнем, перед выходом в море эскадры, совещании флагманов и командиров [4]. Эскадра вышла 28 июля (10 августа), днем она уже сражалась с японским флотом, а на следующее утро избитые ее корабли вернулись в Артур. «Решительный» же пришел в Чифу на рассвете 29-го (11 августа) исключительно с сообщениями о выходе эскадры. Однако Алексеева это не смутило - последовало его приказание, переданное в тот же день во Владивосток: «Эскадра вышла в море сражается с неприятелем, вышли крейсера в Корейский пролив». Эта телеграмма дошла до Владивостока в 6 часов вечера. Лишь рано утром (в 5 часов) следующего дня (30 июля/12 августа) три русских броненосных крейсера под командованием контр-адмирала К.П.Иессена вышли в море … 3 Таким образом, депеша, доставленная «Решительным», привела к скоропалительному, запоздалому и совершенно ненужному выходу отряда крейсеров и, как следствие, к бою 1/13 августа с японскими броненосными крейсерами адмирала Камимуры и гибели «Рюрика» [10]. Остается телеграмма о самом факте выхода эскадры, отправленная в адрес императора. Николай II записал в своем дневнике 29 июля: «…получил известие о выходе эскадры из Порт-Артура во Владивосток. Помоги им, Господь, в добрый час» [11]. Выходит, что миноносцем пожертвовали исключительно из служебного рвения! При этом экипаж «Решительного» и, в первую очередь, его командир лейтенант Рощаковский, полностью выполнили приказ. Захват русского миноносца стал очередной сенсацией для журналистов. Чифу - китайский город с 50-тысячным населением и с консульствами многих стран мира. На его обширном рейде производилась перегрузка морских судов. Так как Чифу был ближайшим к зоне русско-японских военных действий нейтральным портом, здесь постоянно находились иностранные военные корабли. В день захвата русского миноносца в Чифу отстаивалась целая международная «эскадра»: 2 германских, 1 американский крейсеры и яхта, португальский крейсер и 2 китайских («Хай-Юн» и «Хай-Чи»). По ряду газетных сообщений китайских крейсеров было даже 3. Но никто не вмешался! Нападение японских кораблей на разоруженный и находящийся под охраной китайской эскадры «Решительный» вызвало протест только русской стороны. В результате, китайцы отдали под суд своего адмирала «за неприятие надлежащих мер»… А японцы заявили, что, во-первых, мол, война, во-вторых, русские данные не соответствуют истине, а в третьих, «Решительный», придя с депешами в Чифу, сам нарушил нейтралитет этого места, соответственно, они ответили «репрессалиями», но, что теперь нейтралитет Чифу восстановлен и инцидент исчерпан. Что касается норм международного права, то захвату «Решительного» в Чифу была посвящена целая глава труда Горовцева о вопросах международного права во время Русско-японской войны [12]. Автор профессионально рассматривает этот вопрос, иллюстрируя его примерами, и доказывает как абсолютную неправомерность японских действий, так и попустительство им со стороны китайских властей. Отвлекаясь от юридических тонкостей, остается констатировать, что после сражения в Желтом море, наш противник почувствовал свою силу. По этому поводу небезынтересен случай, произошедший на Балтике в Первую мировую войну. Английская подводная лодка Е-9 остановила германский пароход, шедший в шведских территориальных водах. На защиту парохода подошел шведский миноносец, ставший между вражескими судами. Причем командир миноносца заявил англичанам, что они находятся в 3-мильной нейтральной зоне. Английский подводник спокойно ответил: «Ваш протест будет рассмотрен дипломатией моего правительства, а война - есть война - отойдите в сторону - я сейчас пущу в них мину (торпеду)». И потопил пароход! Рассказавший этот случай русский военный моряк Подгорный пояснял: «Английские моряки твердо знают, что уничтожать врага - их дело, а доказывать всему миру необходимость и законность этого уничтожения - дело их дипломатов» [13]. Если вернуться к времени русско-японской войны, то достаточно вспомнить что «своего» противник добился! Его действия в Чифу настолько смутили умы российских моряков, что спустя 3 месяца прорвавшийся подобно «Решительному» ночью из Артура миноносец «Расторопный» был затоплен на рейде в Чифу, только исходя из гипотетической угрозы захвата! [14]. Воспитанный на российских кораблях плававших в международных водах, Рощаковский менее всего мог предположить, что японцы решатся на прямой захват его разоруженного корабля в нейтральном порту да еще в присутствии многочисленных иностранных кораблей. В своем рапорте он честно это отмечает: «Мне не приходило в голову, чтобы японцы осмелились открыто абордировать миноносец. Но мне казалось, что пустить тихонько мину <торпеду>, уйти, и потом отпереться от всего было бы, в японском духе...» [2]. Когда же такой захват ясно обозначился, командир принял единственно возможное решение — взорвать миноносец. Русские моряки не только 4 подготовили взрывы на своем корабле, причем в присутствии высадившихся японцев, но и умудрились не попасть в плен к противнику, что было вполне возможно. При взрыве носового патронного погреба, осуществленного с помощью подрывного патрона, миноносец был серьезно поврежден, а у захватчиков, даже по официальным данным, убит 1, тяжело ранено 4 и легко 9 человек [15]. По сведениям русских моряков, японцы только убитыми потеряли не менее 8 человек. «Решительный» остался на плаву не только благодаря штилю на море, но и благодаря тем мерам предосторожности, которые принял экипаж за несколько часов до захвата (на случай торпедирования): все клинкеты, перепускные клапаны, горловины, были закрыты, а люки и иллюминаторы задраены… Этот факт документально установлен из показаний матросов миноносца. Согласно рапортам офицеров, вице-консула и, опять же, показаниям матросов, на «Решительном» произошел даже не один, а «два взрыва последовательно: один слабый, в машине, а другой в носу, резко выраженный, со столбом пламени….». Подготовили эти взрывы два нижних чина минеры Дмитрий М. Волович и Федор Дмитриевич Штарков, которых с полным основанием можно считать героями. Руководил их действиями минный офицер лейтенант В.В.Каневский [2, 4]. Именно Штарков, получив от Воловича патрон и бикфордов шнур в районе кормовой части миноносца, благополучно прошел мимо высадившихся японцев, спустился через камбуз в носовой патронный погреб и заложил свой патрон между патронами 75 мм пушки. Но зажечь его не смог - «спичек не было, - пояснял на дознании минер - я был в одном белье». Штарков хладнокровно вернулся на корму, взял у Каневского коробок спичек и вернулся в погреб. Когда бикфордов шнур загорелся, матрос вновь вернулся к офицеру и доложил о выполнении приказа. В свалке он не участвовал, так как японцы поворотом торпедного аппарата выбросили его за борт [2]. Между прочим, Штарков был одним из тех немногих моряков миноносца, которые добрались до берега вплавь (и без спасательного пояса!), а это как минимум 4 км. В соответствии с приказом Каневского Д.М.Волович заложил патрон (или патроны) «в котлы», т.к. над кормовой погребом толпилась команда «Решительного». Волович тоже доложил что «шнуры зажжены», но куда именно он заложил патрон, лейтенант не знал. Со слов Каневского известно и о последних минутах Воловича. Во время начавшейся свалки с японцами минер находился рядом со своим офицером и пытался столкнуть какого-то японского матроса, «но тот выстрелил, падая за борт, а Волович, схватившись за грудь, повернулся и со стоном упал у входа в кают-компанию»... Через два дня его тело выловили в море. При вскрытии выяснилось, что револьверная пуля попала прямо в сердце. Моряка похоронили на кладбище в Чуфу [2,4]. Погибший Д.М.Волович стал тем единственным героем, который взорвал миноносец! Например, в одном из трудов о русско-японской войне, появившемся в 1907 г., под фотографией героя написано: «Волович. матрос-минер, пустивший ко дну 9 японцев» [1]. К сожалению, дальнейшая судьба Ф.Д.Штаркова неизвестна. Как, кстати, и кочегара Ивана Звербулиса. По сообщению кочегара Т.Т.Кучко, Звербулис заведовал 2-й кочегаркой, «хороший был кочегар, второй год на том же миноносце…». Кучко полагал, что его захватили японцы, так как на ют он не пробрался (спал он около 1-й кочегарки у трубы) и был ранен или убит взрывом. Еще любопытная подробность, когда Кучко в третьем часу ночи разбудил Звербулиса, то потом видел, что «он опять лег спать» [2]. Адмирал Того в своем официальном донесении о захвате «Решительного» отмечал, что японские десантники захватили пленного [16]. Если учесть, что кроме убитого Воловича, экипаж миноносца в полном составе находился в Чифу, ясно - этим пленным был именно без вести пропавший кочегар… Миноносец японцы отремонтировали. Экс «Решительный» - участвовал в Цусимском сражении, под именем «Атацуки» (2-й), и «отмстил» за себя - серьезно повредил в ночной атаке не русский корабль, а японский миноносец, и сам пострадал. Впоследствии «Акацуки» переименовали в «Ямабико», который оставался в строю японского флота до 1917 г. [17]. 5 Литература и источники: 1. «Истина о русско-японской морской войне». Т. 1. СПб., 1907. 2. РГАВМФ, ф. 763, оп. 1, д. 244. 3. РГАВМФ, ф. 469, оп. 1, д. 104. 4. Русско-японская война 1904—1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском генеральном штабе. Кн. 3. Морское сражение в Желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г. – Захват японцами миноносца «Решительный» в Чифу. Петроград, 1915. 5. Летопись войны с Японией. Т. 1. Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1904. 6. После Цусимы. Сборник популярных статей по морским вопросам. Воронеж, 1909. 7. Разгон Л. Э. Непридуманное // Юность. 1988. № 5. 8. Бубнов. М. Порт-Артур. СПб., 1907. 9. Русско-японская война 1904—1905 г.г. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904—1905 г.г. при Морском генеральном штабе. Кн. 2. Действия флота на южном театре от перерыва сообщения с Порт-Артуром до морского боя 28 июля (10 августа) в Желтом море. СПб., 1913. 10. Кладо Н. Л. Современная морская война. Морские заметки о русско-японской войне. СПб., 1905; Егорьев В. Е. Операции Владивостокских крейсеров. М.-Л., 1939. 11. Дневники императора Николая II. М.: «Орбита», 1991. 12. Горовцев. Осада Порт-Артура с точки зрения международного права. СПб, 1906; С. 66— 86; Осада Порт-Артура с точки зрения права войны. СПб., 1907. 13. Подгорный Я. Вашингтонский крейсер и крейсерская война // Зарубежный морской сборник. 1928. № 1. 14. Русско-японская война 1904—1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904—1905 г.г. при Морском генеральном штабе. Кн. 4. Действия флота на южном театре и действия морских команд при обороне Порт-Артура после морского сражения в Желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г. до конца осады крепости. Петроград, 1916. 15. Описание действий флота в 37 — 38 гг. Мейдзи. Т. I. СПб., 1909. 16. Русско-японская война. Официальные донесения японских главнокомандующих сухопутными и морскими силами. Собраны М. Кинай. Перевод с англ. М. Грулев. Т.1. СПб., 1908. 17. Наваль. Вып. 1. М.: б/г.